Александр Орлов. Мысли вслух. Смех

Хочу поговорить о смехе и о его нравственном аспекте. Сразу хочу сказать, что всю свою жизнь я был веселым человеком, во всяком случае, таким я слыл среди своих друзей. Как себя помню, я всегда шутил. Взрыв смеха класса, вызванный моей очередной шуткой, был обычным явлением в моей жизни. Да что там говорить, даже сейчас это время от времени проявляется. Ну и что, скажете вы, разве плохо быть веселым человеком, разве плохо вызывать положительные эмоции у других? Погодите, не спешите, дайте мне слово и я покажу другую сторону этого явления.

С тех пор, как я узнал о том, что для меня сделал Иисус, многое в моей жизни изменилось, на многое я стал смотреть другими глазами. Одной из первых трудностей, которые я встретил, была постоянная борьба с тем, чтобы на богослужении не смехотворствовать. В отличии от тех конфессий, в которых на богослужении прихожане могут только молча молиться, у адвентистов на богослужении можно обсуждать Библию и делиться своим мнение. Тут-то и проявилась моя способность шутить. Я, как и прежде, начал вызывать всеобщий хохот. Я уже не помню точно, подходил ли кто-нибудь ко мне с этим или нет, но, однако, я понял, что это не правильно. К моему удивлению, понять что это не правильно и отказаться от этого, это было совершенно разными задачами. Оказалось, что я просто не могу прекратить это делать. Мало того, шутки звучащие вслух, это были не все шутки, многие шутки я просто не мог озвучить, потому что они были «солеными» если не сказать пошлыми. Вы можете представить себе человека, который на богослужении, вместо того, чтобы вникать в себя и в учение, пытается сдержать похабные шутки и при этом выглядеть посвящено и одухотворенно. Я вам прямо скажу, это было не легко и крайне противно. За фасадом милого и доброго балагура, который не желает ничего плохого, скрывалось совершенно другая натура – натура насмешника, большинство похабного юмора которого было с сексуальным контекстом.

По правде говоря, я измучился таким положение вещей и в определенный момент времени, когда осознал, что ничего не могу поделать с этим, взмолился к Богу. Не могу точно сказать, как быстро я был освобожден это этого, но на данный момент, я испытываю значительное облегчение. Более того, меня это не мучает, иногда не хороший юмор приходит в голову, но, как говорил Мартин Лютер, мы не можем ничего поделать с птицами, летающими над нашей головой, но мы можем не позволить им свить гнездо на нашей голове.

В этой статье я хотел бы поговорить еще об одной стороне смеха, а именно о неконтролируемом, социально обусловленным смехом. Если задаться вопросом, когда человек смеется, то, скорее всего, любой человек ответит, что люди смеются когда им смешно. Но я беру на себя ответственность утверждать, что это далеко не так. Я утверждаю, что нашу жизнь переполняет «не смешной» смех, а точнее социальный смех, который господствует над человеком, повелевает и манипулирует им. Я приведу несколько примеров из жизни христиан и из жизни неверующих людей. Убежден, что каждый адвентист может наблюдать следующие явление, во время ногоомовения в празднование Вечери Господней, буквально приходиться делать замечание братьям, чтобы они перестали шутить, по поводу ногоомовения. В это время на лицах не размышления о жертве Христа и о смысле ногоомовения, а скорее социальные улыбки, которые применяются для скрытия смущения. После ногоомовения, по какой-то традиции, братья и сестры просят друг у друга прощения оптом «за все» при этом редко можно встретить серьезное лицо, чаще всего это улыбка или смех. Я не думаю, что это случайность или особенность общины, я думаю это обусловленная скрытыми причинами закономерность.

Еще один пример из христианской практики. Если вы решите подойти к какому либо брату или сестре и со всей кротостью и любовью решите сказать фразу «дорогой брат, я пришел тебя обличить(сделать замечание)», то скорее всего вы встретите улыбку или смех. Согласитесь, что подобные слова должны вызывать волнение, стыд, раздражение, но не смех и улыбку. Очевидно, что в данном случае и речи не идет о юморе, однако атрибуты юмора – смех и улыбка – мы видим налицо.

Примеры из мирской жизни вы можете видеть в изобилии. Любое собрание, застолье, встреча - все это проходит под девизом «ни секунды без шутки!!!». Я вспоминаю свою дохристианскую жизнь и понимаю, что я не шутил только когда спал. Взгляните на любую не христианскую группу, что вы увидите? Я вижу нескончаемый поток шуток, большинство из которых либо оскорбительные, либо пошлые. Нет различия мужчины это или женщины, вы всегда будете усыпаны массой сальных шуток и прибауток. Кажется, что единственным критерием жизненного опыта является умение во время вставить шутку, прибаутку, словосочетание, крылатую фразу из фильма и т.п. При этом мы можем наблюдать как раз тот самый «социальный» смех, про который я говорил выше. Это смех, когда нам не смешно, но мы смеемся. На этом «социальном» смехе я и хотел бы заострить внимание, на его сущности и на том, как он перекочевал из дохристианской жизни в нашу нынешнюю христианскую жизнь.

Итак, сейчас я опишу характеристики “социального" смеха. Одной из самых главных характеристик является то, что человек смеется, когда ему не смешно. Вторая важная характеристика это то, что порой, ситуации, в которых мы можем видеть этот смех, даже отдаленно не располагают к смеху и напротив, должны вызывать обратную реакцию, но, не смотря на это, мы видим смех. К примеру, при игре в футбол, мяч попадает прямо в лицо юноше. Абсолютно всегда мы можем наблюдать в этих ситуациях именно «социальный» смех, когда все ребята, вместо того, чтобы ужасаться – смеются. Третий признак этого смеха – вынужденость, т.е. «социальный» смех вынуждает точно такой же «социальный» смех - когда человеку не смешно, а он смеется, его лицевые мышцы становятся, буквально, не подвластны ему.

Все что я перечислил, очевидно не является доброй волей человека. Более того, это не нормально ни с точки зрения христианина, ни с точки зрения мирского человека. Это абсурд. Абсурд, когда жена, уронив на голову мужа кастрюлю с полки – смеется, абсурд, когда вам делают замечание, а вы смеетесь в ответ, абсурд, когда вы не можете не смеяться, над шуткой, которая вам не кажется смешной и более того, кажется вам похабной, абсурд, когда вам говорят богохульство, а вы улыбаетесь «социальной» улыбкой. Как так произошло, что все из перечисленного мной, является реальностью в нашей с вами современной христианской жизни?

Я спросил и, судя по всему, мне придется ответить, как человеку не понаслышке знакомым с этим явлением. Дело в том, что мы смех считаем хорошим явлением самим в себе. Насмешничество – плохо, смех – хорошо. Но мы, то с вами не насмешничаем, правда? Мы с вами не можем насмешничать по определению, верно? Не может же седовласый муж, омывая ноги своему брату, насмешничать. Не могут, зрелые сестры, насмешничать, потому что зрелые. Они не насмешничают, они шутят! А шутить – можно. Покажите заповедь запрещающую шутить или докажите, что я насмешничаю. Уж если нельзя доказать, что брат пьет водку, хотя от него разит перегаром на все собрание во время богослужения, то уж доказать, что я насмешничаю, а не шучу – невозможно. Я просто вежливый человек – когда кого-нибудь встречаю, обязательно скажу ему шутку, которую уже говорил три миллиона раз и точно также засмеюсь и в этот три миллиона первый раз. И он засмеется, хотя эту шутку уже слышал пять миллионов раз и все эти разы смеялся над ней. Ни ему, ни мне не смешно, но мы должны посмеяться. Как «почему должны»? – мы всегда смеемся. Нет, я не лицемер, чтобы мне смеяться, когда не смешно, я просто вежливый человек. Ничего, что в моей жизни уже давно нет того общения, которое мне нужно и все заполонило это «вежливое» пустословие, ничего что я уже разучился говорить о том, что меня волнует или о том, что волнует моего собеседника, зато у нас есть «вежливое» общение, половину которого составляют глупые однообразные шутки и смех.

Все эти словам мы можем услышать и в своей собственной голове. Это наши с вами мысли. Как ни странно, но если вы не будете поддерживать все эти «социальные» правила, вас просто не поймут. Вас будут считать за злого человека. Я лично боролся с желанием опять «встать на эти рельсы», когда приехал к другу, у которого теща была просто поражена этим «социальным» явлением, в силу своей профессии. Как только она меня встречала, она тут же начинает эту игру, а именно – шутки, прибаутки, «социальный смех». Я просто чувствовал себя виноватым, если не дам ей то, что ей было нужно – ответную реакцию в виде «социального» смеха. Мне пришлось проявлять немалые усилия, чтобы не допустить манипуляции самим собой. Хотя сейчас я прекрасно понимаю, что такой манипуляцией я сам пользовался не один раз… а может и продолжаю пользоваться.

Мне приходилось видеть и юношей и девушек, братьев и сестер, которые буквально пропитаны этим. Смех является их защитой от всего окружающего. За внешней социальностью, кроется глубокая закрытость этих людей. Социальность, т.е. внешнюю коммуникабельность и открытость, им создает именно их «социальный» смех. Когда задумаешься по глубже, понимаешь, что ты ничего не знаешь об этих людях кроме их смеха. Безусловно, юмор, раз он дан нам Богом, имеет место в нашей жизни, но когда за этот юмор превращается в лицемерие, это уже не допустимо и не приемлемо. Смех перестал быть смехом, он превратился в средство манипуляции. Если мы хотим расположить человека к себе, мы сразу используем излюбленный способ – не смешная шутка, во время которой мы засмеемся и заставим засмеяться нашего собеседника. Разве это плохо?

Я попробовал представить себе Иисуса с подобным социальным явлением и мне стало не- приятно. Социальный смех не совместим с нашим Господом, так как, по сути является лицемерием. Обязательно кто-нибудь исказит мою мысль в крайность – «а что, совсем никогда не смеяться и не улыбаться?» - тем самым оправдывая свое поведение. Однако я говорю не об этом и еще раз повторю, надо смеяться, когда смешно и улыбаться, когда ты рад, а не когда НАДО улыбаться.