Галина Ратушная. Книга на память... Часть 9. Снова этапом

Куда меня везут – не знаю. Зачем тоже. Может - быть хотят добавить срок, а может -быть разделить с сестрами по вере и Марийкой. Плохо на них влияю. Читать можно –только художественную литературу. Продолжать образование нельзя – итак слишком грамотная. Такой был у меня режим. Доносили обо мне всё. Забирали все мои записи глав из Библии, которые, чтобы не забыть, я писала на бумаге, и клала под подушку. Но из головы не вынешь. Счастливая ты, говорила – начальник отряда. Тебе нигде не скучно, даже в одиночной камере. И она была права.

Дорогой, когда везли этапом, я написала записку, адрес на конверте и выбросила из окна. Кто-то подобрал письмо и отправил по почте. Вот оно лежит передо мною: «Моя дорогая мамочка! Еду в другую зону. Что еще, может быть, хотят сфабриковать,– не знаю. Я ничего не боюсь, даже смерти. Будьте мужественными. Адрес напишу с места. Не переживайте. Сообщу, как – ни будь. Я готова умереть за Христа. Целую много раз. Галя». Письмо было выброшено через решетку в окне, но доставлено по почте. Чья-то ангельская рука отправила его домой по написанному на конверте адресу. Да воздаст этому человеку Бог.

Передо мной была пропасть времени. Я могла думать. Что можно было думать, если каждый шаг властей был шагом основанным на лжи? В голове появлялись всевозможные мысли. Что нового они могли изобрести? Защитить себя? Несмотря на то, что на суде была доказана ложь со стороны свидетелей - ничего не изменилось. Написала во все серьезные инстанции жалобы, призванным защитить человека – без результата. Я представила себе пустыню, по которой я иду. Спасения нет. Так шел в свое время Моисей, пока не дошел до Иофора. Господь непрестанно был с ним, а он думал, что вот-вот упадет, и никто не будет знать о нем. Господь вел его Своим путем. Он предначертал заранее этот путь, чтобы спасти его. В Египте его готовили к смерти куда более страшной – погибели души. Он идет и падает под палящим солнцем. Кругом один песок. Перед глазами картины благоденствия в Египте.

-Зачем надо было вступаться за израильтянина…? – наверное, думал Моисей.
Он знал, что сам из этого народа, потому, что был наставлен своей матерью-израильтянкой. Не мог не защитить его. Это было бы не справедливо. Значит, и не мог поступить иначе. Но никто не должен убивать! Наверное, за это Господь и решил его наказать?

Мы часто делаем ошибки, за которые несем наказание. Как нес Иаков, который однажды обманул Исава и чуть не поплатился своей жизнью от руки брата. Но когда это наказание, а когда провидение Божие? Или еще – пример Иова. На каком этапе жизни кончится черная полоса жизни и начнется, как у Иова – вновь благоденствие? Наверное, все зависит от нас. Когда мы перестанем барахтаться и вырываться из рук нападавшего на нас (подобно Иакову в борьбе с ангелом) и предадим себя полностью в руки Божьи и станем соблюдать все Его требования не на словах, а на деле, все может измениться к лучшему. Когда мы спокойно плывем в лодке со спящим Христом, полностью полагаясь на то, что он не может допустить гибели своих последователей, даже тогда, когда Он «отдыхает». Раз Он с нами, значит наша жизнь вне опасности. Господь не говорил, что все кто следует за Ним, будут жить хорошо, красиво. Но предупредил, что будет вести своих последователей узким и тернистым путем, а может их кончина будет смерть, чтобы не потеряли душу.

Оказывается я ехала туда, куда больше всего боялась попасть. Меня привезли в Одесскую тюрьму. Там купили мы дом, и я знала хорошо одесситов. Я боялась. Снова положилась на милость Божью. Из тюрьмы повезли на зону. У меня была одна фамилия, которую мне дала женщина в Харьковской зоне: Донченко. Я знала, что она из не регистрированных баптистов (ЕХБ). Она могла знать верующих другой конфессии. Мне не составило труда найти ее, а следом я нашла еще и своих сестер. Их было двое.

Итак, я в Одесской зоне. Со мной сидят две единоверки: Одну зовут Аня молдаванка. Она сидела за печатание религиозной литературы с Е.Г. Вайт. Это чисто религиозная литература. Она не призывает не к борьбе, ни к свержению какой либо власти. Она не политическая литература. По сути, хозяйка, где она находилась на квартире, печатала эту литературу, а она сидела с двумя ее детьми. Но, когда происходил в доме хозяйки обыск, она сказала, что печатала ее она. Дали ей 2 года. Увидев меня на зоне, она сильно испугалась. Зная, что я перенесла недавно тяжелую операцию, она испугалась за мою жизнь. В таких условиях находиться трудно даже здоровому человеку.

А другая - Лида украинка. Срок Лиды подходил к концу. Работала она на швейке, она часто сидела в ШИЗО. Это камера. Она очень холодная., поэтому надо было ходить в укороченных валенках непрестанно. Кровать там железная. На день она закрывалась к стене, лежать было нельзя. Кушать давали только хлеб и воду. Снимали теплую одежду и оставляли в одном платье. ( Пишу со слов, так как сама я никогда и нигде не сидела, Бог миловал, муж тоже). Часто ее выводила из ШИЗО бригадир, ссылаясь на то, что ее процесса нет, а расшивала за нее бригада. Это была добрая, терпеливая и Богобоязненная девушка.

Однажды мы были во дворе, как всегда вместе. Мимо, невдалеке проходили три женщины. Две держали под руки третью. Она согнулась от боли в спине. Лида показала мне на нее и рассказала, как часто она помогала ей избежать камеры. Она же помогла ей перейти на другую работу - в парники, по выращиванию зелени. Я решила помочь ей. Так как у меня был уже большой опыт оказывать помощь многим больным при помощи Аккупунктуры и с помощью терапии зон. Я была уверена, что Бог поможет мне оказать ей помощь. Я подошла и предложила помочь ей. Она согласилась, и с первого раза ей стало хорошо. Она пошла на свою работу. Так Бог помогает тем, кто помогает Его детям. Она стала очень благодарна нам.

Две молодые девушки уже сидели за свои убеждения, отстаивали субботу и вегетарианство. Они не могли кушать, по закону о пище чистой и не чистой свиное мясо. Разбираться - где свиное, а где не свиное не было возможности, поэтому, подобно Даниилу, они отказались от мясной пищи и ели хлеб, кашу и пили чай. Таков был постоянный рацион. Чтобы не кушать кашу с жиром, по очереди ходили в столовую, и когда на столе стоял котел с кашей, опускали ложку в жир, когда держали ее, то, если это было масло, то оно не застывало, и не покрывалась ложка белым, а когда жир, то становилась белой. Одесская зона, была зоной мамочек. Давали иногда всем потрошки куриные. За нами бдительно следили те, кто с нами общался, не нарушим ли мы своего слова? Никто, никогда из нас не нарушал своих слов. Мы держались всегда вместе и помогали друг другу, чем могли.

Однажды наша сестра принесла яйцо, которое она бережно держала в ладонях, как какую-то ценность. Она хотела разделить его с нами. Мы переглянулись. Я взяла яйцо и сказала: - Это яйцо мы поделим так: – я скоро выхожу по указу, другая сестра уже отсидела срок и скоро идет домой, а ты остаешься досиживать срок, так как у тебя политическая статья. Тебе и кушать. И отдала яйцо назад. Лидочка часто приносила нам из теплицы картофелину. Ее теплица стояла около подвала с картофелем и женщины давали ей по одной. В ведре с мусором в целлофане, она проносила ее, чтобы вместе скушать с нами. Все это было наказуемо. Я резала на мелкие части эту картошку. Мы с удовольствием съедали ее. У нас ее становилось так много, что троим нам вполне хватало. Мы наедались досыта и ещеоставалось.. В Одесской зоне было несколько цехов: швейный, где шили фуфайки, мягкой игрушки и бумажный цех, где клеили конверты, различные пакеты для химикатов, такие как фиксаж для фото, для лавровых листьев, спичечные коробки и другую мелочь. Так как я была после операции и в отличии от Харьковской зоны, машинки были не закреплены стационарно на станке, а приходилось переносить их после работы в другое место, мне нельзя было носить тяжесть. Поэтому меня определили в бумажный цех. Наступали холода. Я сразу освоилась с работой., но работа была копеечная и на отоварку не хватало. Каждый старался захватить побольше работы, чтобы можно было купить чай, папиросы, что являлось там вместо денег. На них можно было обменять что угодно. А так как я не нуждалась в таком товаре и с Харьковской зоны за мной пришли деньги, то я больше нуждалась в отдыхе. Работа была в две смены. Ночные смены убивали мое последнее здоровье. Когда я отдыхала после смены, я увидела женщину, которая выходила из комнаты, в которой она рисовала. Я заглянула к ней и увидела мутную, плохо раскрашенную светлыми тонами - стенную газету. Я попросила ее позволить мне помочь ей. Она с радостью согласилась, но настрого запретила говорить об этом кому либо. Я согласилась и за пару часов нарисовала ей отличную газету. Газета была яркая, бросающуюся в глаза. Женщина поблагодарила меня и сказала, что она врач гинеколог и через неделю выходит на свободу. Я обрадовалась, так как знала, что ею вообще не очень довольны, потому, что она больше курила, чем работала. Через неделю ко мне пришли женщины и стали просить рисовать. Они стали убеждать меня, что смогут делать мою работу, а я только днем рисовать, а ночью отдыхать. Они видели, что я не делала перекуров и работала. Начальница, стала просить оформлять кабинеты, и мне стало легче. Фактически, я стала работать художницей. Но, без зарплаты. Я снова стала занимать первые места по отрядам, за что и наградили меня акварельными красками и карандашами цветными с кисточками. У нас было место, где я рисовала. Туда приходили помолиться и поговорить в любое свободное время мои сестрички. У меня кружилась голова от постоянного недоедания. Начальница отряда наблюдала за мной со стороны и готовила отпускать на свободу по указу. Она вызвала меня в кабинет и сказала, что она представляет меня на Комиссию. Я сказала, чтобы она не трудила себя напрасно. Я не признаю своей вины и признать не могу, взять на себя то, чего не было. Никто не слышал в течении моего срока, чтобы я кому то нагрубила и произнесла плохое слово, а ваши военнослужащие на каждом шагу ругаются хуже зэков и бьют их. Вот их и надо сажать и давать сроки. А я не виновна. Тогда она стала просить меня признать вину ради своего ребенка. Но я сказала, что не могу позволить себе. И ребенка не стала бы уговаривать нарушать Закон Божий ради свободы и жизни. Она просила сообщить родственникам мужа, чтобы они не ехали на его свидание. – Поедешь ты,- сказала она. Начальница представила меня на Комиссию. Я со своими сестричками стояла около дверей, тех которые решали, кого отпустить, а кого оставить. Выскочила одна начальница отряда и стала возмущаться и учить, что надо раскаиваться, когда спрашивают: «Что ты будешь делать на свободе?» Отвечать: «Работать, исправляться». А не говорить: - Не знаю. Вот женщину не отпустили, потому, что неправильно отвечала. Несколько вышли с освобождением. Зашла и я. Передо мной сидела Комиссия из несколько человек. Была и моя начальница. Один из Мужчин в штатском стал задавать вопросы:

- Представьтесь и скажите, по какой статье вы сидите?
Я назвала фамилию, имя, отчество и статью- 206. ч. 1. Эта статья идет до 15 суток. Поэтому он снова спросил меня другими словами:

- За что вы сидите?
Я ответила:
-Меня посадили за срыв приема граждан, нецензурную брань и дебош. Но я не признала своей вины и мне назначили срок до года. Но не смотря на то, что вы не отпустите меня ни по УДО, ни по Указу, признать себя виновной не могу, так как воспитана не в таком духе.
Я увидела, как к уху мужчины наклонилась моя начальница и сказала:
- Ее посадили не здесь, а в Закарпатье. бы
Тогда мужчина поднялся и объявил мне:
- Напротив, Указом Президиума вы освобождаетесь от дальнейшего наказания.
Тогда я ответила:
- Спасибо.

Я вышла в коридор, где меня уже ждали, и сообщила, что я освобождаюсь. Сестры были искренне рады. Но мой муж и Марийка должны были продолжать свои сроки. Вскоре Марийку отправили на Химию. А мы с ее отцом , 10 ноября вышли на свободу. Меня никто не встречал, т.к. никто не знал, когда я выйду. Я доехала до своего дома, встретила сестру Анатолия и вместе мы отправились в Казахстан, где жили моя мамочка и моя дочь.

Радости не было придела. Еще не много, и я могла не застать своей дорогой мамочки. От печали обо мне она стала такой же, как вышла на свободу я. Если бы не молитвы моей маленькой девочки, которая постоянно молилась за мое возвращение и искренне верила, что Бог поможет, чтобы меня отпустили, меня, может быть, и не было в живых. Но даже среди ночи ребенок просыпался и просил бабушку встать на колени и умолять Бога, чтобы вернулись ее мама и папа. Бог услышал пламенную молитву и воздал по вере ребенка.Он может делать и еще более великие и славные дела, когда мы полностью полагаемся на Него и верим Ему. Да прославится во всем Имя Господне. А я могу сказать только: «Лук.17:10 Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать.»



Предидущие части книги:

Часть 8. Харьковская зона
Часть 7. И снова тюрьма
Часть 6. Суд
Часть 5. Тячев, арест
Часть 4. Весна 1980, операция
Часть 3. Город Фрунзе
Часть 2. Переезд к дедушке
Часть 1. Детство