Валерий Квашнин - Одна точка пересечения для троих

Мы часто говорим о провидении Божьем, о том, что Бог совершенно неизвестных друг другу людей сводит воедино, для разрешения чего-то крайне важного. Мои пути не ваши пути, говорит Господь и это так же об этом. Я вспоминаю случай произошедший со мной более шести лет назад в городе Нижний Новгород. Этот случай входит в разряд не забываемых, не стираемых из памяти, потому что он преисполнен драматизма, трагизма, динамизма и промысла Свыше.

Дело было на книжной ярмарке, которая проходила в стенах Христианского Культурного Центра. До этого я никогда не принимал участия в подобных мероприятиях, поэтому, когда меня попросили помочь презентовать книги я не думал о том, что принесу много пользы.

После некоторого раздумья в назначенное воскресение я отправился туда сначала раскладывать книги по секторам, а потом с приходом покупателей рассказывать о новинках и книгах различной тематики. Примерно после часовой работы, беготни и суеты ко мне подошла женщина, тоже помогающая в работе ярмарки, и спросила: «а вам не нужны бесплатно Новые Заветы, может, пригодятся?» Я ей говорю: «Ой, спасибо вам огромное, конечно же, пригодятся, ведь мы совершаем служение в наркологическом диспансере города раз в неделю и после проповеди люди, страдающие от алкоголизма, наркомании и токсикомании, как правило, очень охотно берут Священное Писание». Она ушла, а потом приносит Новые Заветы и чуть с сомнением и волнением спрашивает снова: «Скажите, а как вы считаете, больные СПИДом спасутся?» Что мне надо было ответить? Признаюсь честно, у меня голова тогда была забита совсем другими мыслями, поэтому я выпалил то, что сразу пришло на ум. Я сказал: «Ну, вы же знаете, что спасение во Христе объемлет всех, достигает каждого, предложено любому человеку. Смерть Спасителя на Голгофе не классифицирует человечество по категориям пригодности, или не пригодности. Единственное условие, это искренний отклик покаянием и благодарностью за дар жизни». Она переспросила: «Вы действительно так считаете?» И с этого момента я понял. Что эти ее вопросы не из категории праздного любопытства, или теологического изыска. Я понял, что это что-то сильно личное, недавно случившееся и глубоко ударившее сердце этой женщины. Еще я почувствовал, что у нее есть потребность высказаться, поговорить об этом дольше и серьезнее.

По опыту работы в диспансере я знал, что люди данной категории предстают пред проповедующим Евангелие, если так можно выразиться в «обнаженном» виде. Что я под этим подразумеваю? Это там, в мире они были инженерами, дворниками, официантками, банкирами, ворами, управленцами, студентами, пенсионерами, детьми из неблагополучных и наоборот очень благополучных семей, а здесь они больные и все социально уравненные. Многим из них стыдно, горько и, безусловно, очень противно пребывать здесь, но в тот, же момент, они прекрасно понимали при каких обстоятельствах они сюда попали, это и «белая горячка», в агрессивной форме, это и передозировка, это и «глюки», амнезия и многое другое. Все они лежащие на втором этаже знали, что на первом есть отдельные «вип места» - одноместные палаты, где лежат те, кто шагнул за черту и возможно к утру так и умрет привязанный к кровати, с пеной у рта, потому что безнадежны усилия врачей и медицинских препаратов. Для того, чтобы среди этих людей проповедь нашла отклик мы старались с ними быть предельно открытыми и равными, не морализаторами, а служащими и сопереживающими, в меньшей мере показывающими открытое сочувствие, для того чтобы не задеть их личную значимость. Еще мы старались находить среди христиан людей, которые сами прошли эти круги ада, и Бог их поднял с колен. Человек, переживший подобное становился, для них сталкером новой жизни во Христе Иисусе. Как правило, его свидетельство служило живой иллюстрацией и доказательством Божьего могущества и любви. Практически всегда мы видели перемену в восприятии нашей миссии. Если с начала это были усмешки, скепсис, приколы наш адрес, то по завершении, это горящие глаза, многочисленные вопросы и просьбы привезти еще духовной литературы. Люди сначала очень закрыты и все наши молитвы, посты и методы донесения Слова были сосредоточены на то, чтобы растопить этот холод сердечного недоверия и отчаяния.

Мне сначала показалось, что у этой женщины среди родных, или знакомых, кто-то тоже попал в этот кошмар, и она хотела бы ему помочь, но не знает, как это сделать? В тоже время она хотела получить, какой-то совет, но толи боялась разочароваться, толи просто не хотела открыться брату, которого узнала только несколько минут назад? Тогда мы просто стали говорить о книжной выставке. Она сказала, что приехала в Нижний из другого города по приглашению на семинар, рассказала о своем служении в родной общине, о том, как ей понравился наш город. Я ее спросил, а когда она успела посмотреть наш город, и какие места посещала? А она ответила, что приехала еще в пятницу, а город осматривала, в тот же день, по дороге в госпиталь. И тут ее прорвало. Она, глотая слезы, рассказала следующее. Ее сын служил в одной из частей нижегородской области и был образцово показательным солдатом. Он все свои надежды на будущее возлагал на карьеру офицера вооруженных сил России. Все шло хорошо, до того момента, пока несколько человек не заболели и им поставили предварительный диагноз «легочная пневмония». Им сделали различные анализы, и образцы направили, для проверки, в военный госпиталь Нижнего Новгорода. Спустя некоторое время пришли результаты, которые у троих из всех заболевших заронили тревогу, потому что им следовало из части отправиться в этот городской госпиталь, для дальнейшего лечения. Приехав туда им сказали, что предварительные анализы выявили результат на положительный ВИЧ и теперь необходимо сделать несколько заборов крови, для того чтобы поставить окончательный диагноз. Когда в местном СПИД центре с их кровью провели начальный этап исследования, то первый диагноз, поставленный в госпитале, на положительный ВИЧ не подтвердился. А при повторной проверке результат указывал снова на положительный ВИЧ. Теперь необходимо было сдавать еще кровь и возможно не раз, чтобы специалисты зафиксировали окончательное решение и определились.

Именно тогда, его и навестила мама, которая приехав в Нижний Новгород на семинар, совсем не знала, что он лежит в госпитале. Она позвонила в военную часть и ей сообщили, что ее сын с подозрением на «легочную пневмонию» отправлен, для лечения в город. Узнав адрес госпиталя, она немедленно едет к нему, молясь о том, чтобы Господь поднял его с одра болезни. Прибыв на место и найдя его в отделении, она сразу увидела в нем разительную перемену. Ее прежнего сына было не узнать. Это был испуганный и притушенный трагедией родной и любимый человек, у которого от переживания пролегла на лбу вымученная от переживания складка. Материнское сердце не обмануть и он ей сказал, что его болезнь гораздо страшнее пневмонии. Если бы у него на данный момент была только легочная пневмония, он был бы просто счастлив, но у него подозрение на ВИЧ. Еще он сказал, что читает Новый Завет целыми днями и в этом находит утешение и надежду на лучшее, другие же его сослуживцы, у которых тоже выявили угрозу болезни, находятся в неприглядном положении между желанием жить и желанием закончить эту жизнь суицидом. Он рассказал, что один из них уже нашел веревку и ходит все время, держа ее при себе. Мать, потрясенная от того, что она услышала и узнала, как смогла, попыталась поддержать его и выразить свою любовь, а также призвала хранить свое упование на Иисуса.

Внимательно выслушав ее, я понял, что все остальное происходящее на выставке обрело статус второстепенного значения. Что-то побудило меня помочь этой сестре в Господе и ее сыну, хотя я даже не представлял на тот момент, что могу конкретно сделать для них обоих. Она сказала, что завтра уезжает рано утром, но сыну обещала по возможности еще раз приехать к нему в госпиталь, пока находится здесь рядом. Тогда я предложил ей съездить к нему и пообщаться, поддержать его. Она была очень рада этому и попросила, чтобы я так же передал ему письмо, которая она написала сыну после их первой встречи в больничной палате. Когда я получил адрес госпиталя, номер отделения, его имя и фамилию, письмо, а также телефон этой сестры, для обратной связи, тогда мы расстались, помолившись о том, чтобы Бог даровал при встрече благословение.

Как сейчас помню этот особенный день, среда, именно она была выбрана мной для поездки. Вспоминаю сколько раз, я был на грани отказа ехать, потому что не имел четкого представления о том, чем и как я могу этому парню конкретно помочь. Я мысленно проговаривал предполагаемый формат диалога и понимал, что здесь подготовка к предстоящей встрече не сработает. От этого становилось страшно и неловко, ведь речь шла не о каких-то абстрактных, или несерьезных вещах, речь шла о конкретном человеке, находящемся на грани утраты смысла жизни. Вспоминаю, что письмо матери обжигало мою совесть, а Святой Дух давал силы пересилить страхи.

И вот этот военный госпиталь и то отделение, в котором он лежал, когда к нему приезжала мама. Я зашел в приемные покои и спросил у дежурной медсестры, каким образом возможна встреча с таким то больным? Она посмотрела списки и затем несколько напряженно сообщила о том, что вчера его и еще двух военных с его части перевели в спец блок, для карантина и изоляции, по причине тяжести заболевания, конечно имея в виду легочную пневмонию. Тогда я сказал, что мне очень надо его увидеть и передать ему письмо от матери. Она ответила: «письмо передать, возможно, но вот от встречи придется отказаться по причине недопустимости личного общения с теми, кто лечиться в этом стационаре». Ну что ж подумал я хотя бы получиться передать письмо и может быть это будет самым лучшим и правильным в данной ситуации. Мне объяснили, что когда я подойду к двери, там будет звонок, после того, как я позвоню, дежурный откроет окошечко, и я ему скажу цель своего визита, передам, для больного письмо и на этом мое посещение будет завершено.

Каково же было мое удивление, когда я подошел к этому изолятору. Его дверь была нараспашку открыта. Заглянув внутрь, я удивился еще больше, потому, что на месте дежурного никого не было. Рядом в больничной одежде крутился подросток, которого я подозвав спросил, знает ли он парня с такой-то фамилией и именем, которого вчера положили сюда и он сказал, что знает, более того он сказал, что даже его сейчас видит, поскольку тот стоит на противоположном конце больничного коридора. Я попросил подозвать его сюда к двери, что тот и сделал. Когда подошел он, у меня сразу же пропала и неуверенность и переживания, потому что все, сопоставив, я стал уверен, что происходящее кроме как промыслом Божьим и не назовешь. Быстро сказав ему, что я пришел по просьбе его матери и передав ему ее письмо я также предложил ему «авантюру», а именно выйти со мной во двор больницы и пообщаться пока ни кто не видит.

Потом больше часа мы сидели и разговаривали о жизни. Больше говорил он, потому что наболело. Отложилось и требовало свободы выражения. Он рассказывал о той жизни, которая была не ведома его родным. Говорил где и как мог подцепить эту болезнь. Откровенничал по поводу своих жизненных планов рухнувших в одночасье. Спрашивал, как ему теперь с этим жить и что дальше делать? Он рассказывал, как страшно ему каждый раз ожидать очередного результата анализов. Говорил о том, что лучше уж оставаться в неведении, или же получить сто процентное подтверждение врачей о том, что диагноз положительный на ВИЧ окончательно ошибочен и т.д.

Я же со своей стороны раскрыл с ним Слово Божье и призвал его к надежде и доверию Богу. Он рассказывал, как много благого ему сейчас открывается в Евангелии, к которому он сейчас обращается день и ночь. Я не пытался ему теологически обосновать и растолковать то, что все происходящее с ним сейчас дает возможность переосмысления и поиска самого главного в жизни. Мы просто делились радостными воспоминаниями и наболевшими. Перед расставанием я предложил ему вместе помолиться, и последние мои слова, обращенные к нему, были следующие: «Если ты доверяешь Иисусу, тогда позволь Ему совершить все в твоей жизни по изволению воли Его, а не своей» (Еф.1:11).

Позже, когда я уже уехал учиться в ЗДА, мне сообщили, что этот молодой человек был комиссован и направлен в Подольский СПИД центр, который на тот момент считался самым квалифицированным и авторитетным в России. Там ему поставили окончательный диагноз на положительный ВИЧ. Мне сообщили, что он начал чувствовать озлобленность и боязнь окружающих людей не желающих иметь ничего общего с ним. Он замкнулся и ожесточился. После этого связь с ними прервалась. Его мама не звонила, а у меня вследствие нескольких переездов пропал ее телефонный номер. Из этических соображений я намеренно не назвал бы фамилий и имен, но естественным образом недавно отметил то, что время сделало свое дело, и я просто уже забыл, как их зовут. Но главным остается воспоминание этих людей в молитвах, потому что они тогда неимоверно усилили мою веру в чудный и неподвластный человеческому разуму Божий промысел, сведший троих людей из разных мест в одной точке пересечения.